Рынок меди - рынок больших возможностей
23.06.05 // infogeo.ru/metalls
Интервью Генерального директора Уральской горно-металлургической компании, Председателя Комитета по металлургии ТПП РФ
- Начнем с цитат из ваших предыдущих интервью журналу "Металлы Евразии". В 2000 году вы так характеризовали возможности производства меди в стране: "Реальная альтернатива экспорту металла только одна - закрыть предприятия". И 2004 год: "Если дело пойдет такими темпами, то лет через пять-шесть сами превратимся в импортеров". Какие радикальные перемены на российском рынке произошли за этот отрезок времени, как они повлияли на работу вашей компании?
- Перемены на рынке, действительно, серьезные. Во-первых, кардинально изменилась тенденция мирового спроса на медь. Особенно заметно увеличили объемы потребления самые мощные рынки - Китай, США. И это привело к тому, что вот уже третий год цена меди на ЛБМ не опускается ниже 2800-3000 долл./т. Во-вторых, принципиально изменилась ситуация с недропользованием в России. Субъекты Федерации уже не имеют отношения к реализации лицензий. Эти полномочия перешли к федеральным структурам в лице МПР и Федерального агентства по недропользованию. Стал более жестким контроль за тем, как используются лицензии. Все это предполагает качественно иное, чем прежде, отношение к тому, что мы называем добычей и переработкой металлов.
В целом возможностей у металлургических компаний стало значительно больше. Высокая цена на металлы позволяет рефинансировать дополнительную прибыль в развитие и техническое перевооружение производства, чем мы, собственно, и занимаемся.
Если говорить об УГМК, то мы поставили задачу: в течение трех, максимум четырех лет достичь мирового уровня по части экологии, экономики, структуры затрат и т.д., - то есть стать такими же, как и любая другая, подобная нам, компания в мире.
- Может ли Россия действительно превратиться в импортера меди? Какой, в этом случае, должна быть эффективность переработки, чтобы сохранить конкурентоспособность?
- Начну с проблемы конкурентоспособности. Если будем иметь структуру затрат и уровень цен такие же, как на Западе, то единственно, что следует учитывать, - это транспортная составляющая. Конкурировать на европейском рынке со своей продукцией, принимая во внимание тарифы на грузоперевозки, нам будет сложнее. Кроме того, там периодически вводятся ограничения на российские товары. А, например, в Китае у нас, наоборот, появляется преимущество перед европейскими производителями. Здесь фактор расстояния работает в нашу пользу.
Что касается перспективы экспорта/импорта, то статистика достаточно красноречива. В прошлом году Россия произвела около 900 тыс. т катодной меди. Из них потреблено внутри страны чуть больше 300 тыс. т, в том числе приблизительно 200 тыс. т в виде катанки и 100 тыс. т продукции ОЦМ. Для такой страны, как Россия, это, конечно, мизер. Потребление меди в расчете на одного человека у нас не превышает 1,5-2 кг, тогда как в развитых странах этот показатель составляет 7-8 кг. Если российская экономика начнет приближаться к уровню развитых стран, это, кроме всего прочего, будет означать существенный рост использования меди в системах отопления, вентиляции, кондиционирования, во всем жилищно-коммунальном хозяйстве. А поскольку мы северная страна, то меди может потребоваться даже больше.
Полностью обеспечить такой рост потребностей за счет собственного производства вряд ли удастся. К тому же у нас из первичного сырья выпускается не более 650 тыс. т. катодной меди. Остальные 250 тыс. т - из лома и отходов. Если Россия вступит в ВТО, то пошлины на экспорт лома, в соответствии с правилами этой организации, будут отменены. И много ли вторичного сырья останется для переработки, - еще вопрос.
Вот из этих двух условий - оценки потенциального спроса, с одной стороны, и снижении ресурсных возможностей, с другой - я и делаю вывод о вероятном превращения нашей страны в импортера меди.
- Ваш прогноз: как долго сохранится высокий уровень мировых цен на металлы и как он может повлиять на расстановку сил среди основных участников? Хорошо всем известная "Оутокумпу" уже решила продать свой медный бизнес… Кто из сегодняшних игроков на медном рынке имеет шансы упрочить свои позиции?
- Опять же начну с последнего вопроса. Лучшие шансы - у производителей, имеющих возможность работать на первичном сырье. У компании "Оутокумпу" практически не было сырьевой базы. Ее собственное небольшое предприятие давало менее пятой части катодной меди, которая использовалась для производства различной медной продукции. В основном она закупала медь на Лондонской бирже. Поэтому и по структуре затрат, и по рентабельности проигрывала конкурентам, которые производили аналогичную продукцию, имея в своем активе достаточную рудную базу. Такова, мне кажется, одна из главных причин, побудивших "Оутокумпу" уйти из медного бизнеса в черную металлургию, конкретно - в производство нержавеющей стали. Там они имеют возможность получать более высокую добавленную стоимость и работать более эффективно, чем с медью.
Теперь о ценах. Их уровень зависеть от того, какими темпами будут развиваться Китай, США, арабские страны, Индия. Сейчас экономика этих стран показывает достаточно высокие темпы годового прироста. Поэтому цены на медь и другие биржевые металлы еще продолжительное время останутся на достигнутом уровне или даже будут повышаться.
Надо иметь в виду, что мы, как правило, говорим о котировках в долларах. Но с поправкой на долларовую инфляцию цена меди не столь уж велика, как кажется. Если вспомнить, что доллар котировался выше европейской валюты, и те же 3400 долл./т. перевести в евро, то прибыли производителей меди будут выглядеть гораздо скромнее. Но в любом случае сегодняшняя цена - это не 1500 долл./т, как четыре года назад, и она нам представляется вполне объективной и справедливой.
- Выстраивая свой бизнес, УГМК быстро поднялась по технологической вертикали и сегодня позиционируется как производитель готовых продуктов. Вместе с тем другие горно-металлургические компании России и СНГ ("Норильский никель", "Русал", "Казахмыс") предпочитают сохранять сырьевую специализацию. Что, на ваш взгляд, определяет выбор той или иной стратегии?
- Практически все западные компании, располагающие развитым металлургическим производством, имеют в его составе пятый передел - например, производство катанки, различных видов продукции ОЦМ. Почему же те, кто перечислен в вашем вопросе, продают металл, вместо того, чтобы переработать и получить более высокую добавленную стоимость? Если брать "Норильский никель", то они вообще-то не отказываются от работы в этом направлении. Часть норильской меди перерабатывается на предприятии "Транскат" в Санкт-Петербурге (120 тыс. т катанки в год, и это производство на 100% загружено медью "Норильского никеля), кроме того, незначительное количество поступает на заводы ОЦМ, не входящие в состав компании. Но, конечно, львиная доля меди реализуется на рынке в виде катодов. Медь для них все-таки не основной бизнес, а, скорее, попутный продукт, хотя и производится в больших количествах.
Почему не развивает пятый передел "Казахмыс", мне трудно судить. Очевидно, каждая компания сама решает, что для нее выгоднее. Может быть, по их расчетам, быстрая оборачиваемость денег дает больший эффект, чем получение более высокой прибыли от готовой продукции.
Думаю, такая же примерно ситуация и с другими крупными производителями металлов из первичного сырья. Они предпочитают работать по укороченным схемам ("слиток - деньги", "чушка - деньги" и т.п.), поскольку более глубокая переработка требует других затрат, другого отношения и другого понимания ситуации. Любая тонна продукции обходится здесь намного дороже. Скажем, создать новое производство на 8 тыс. т (всего-то!) плоского медного проката по евростандарту стоит 27 млн. долл.
Кроме того, каждый следующий передел подразумевает более тесный и напряженный рынок. Если в сбыте необработанного металла - будь то первичный алюминий, электролитический цинк, катодная медь - не существует серьезных ограничений, то с готовыми продуктами все наоборот. Здесь нас встречают самые жесткие стандарты в отношении качества, упаковки и целый ряд других требований, которые предполагают большие дополнительные затраты.
- Ваша компания осваивает все новые рыночные ниши и некоторые из них - как, например, строительство, гостиничный бизнес - уже не связываются непосредственно с металлургией. Расскажите, если можно, о "непрофильных" направлениях?
- Это абсолютно самостоятельный бизнес. Он возник в рамках нормального процесса развития и диверсификации. УГМК подготовила стартовые возможности, сделала все для того, чтобы этот бизнес стал рентабельным, несла на первом этапе определенные обязательства. Но сегодня он имеет к нам только формальное отношение. Пусть работают! Думаю, для экономики компании развитие новых направлений, даже вне металлургии, - это, скорее, плюс, чем минус.
- Недавно УГМК отметила свое пятилетие и основной итог этого периода - выполнение задач, поставленных при создании компании. Какая программа намечена на следующую пятилетку? Какой вам видится компания в 2010 году?
- Нельзя сказать, что мы выполнили все задачи и подвели итог. Но есть главное: выстроена вертикаль управления, проведены все действия, необходимые для консолидации. Мы состоялись, как компания, и рынок воспринимает нас именно в таком качестве.
Каким представляется ближайшее будущее, я, в общих чертах, уже обозначил. В следующем пятилетии мы должны решить задачи сырьевой безопасности и стать в техническом и экологическом отношении такими же, как аналогичные нам производители на Западе. Все необходимое для этого у нас есть. И мы эти задачи решим.
- Сырьевая безопасность УГМК напрямую связана с Удоканским месторождением. Между тем, появляются все новые претенденты на него, уточняются сроки и условия продажи, которые, как полагают некоторые аналитики, снижают шансы вашей компании…
- По поводу разговоров о сроках продажи лицензии, возможной стартовой цене и т.п. следует сказать одно: никакое из заявлений отдельных чиновников не может иметь силы. Должен быть протокол, подписанный председателем Правительства РФ, с указанием даты проведения торгов по Удокану. Насколько известно, кабинет еще не определился ни по срокам, ни по условиям продажи лицензии.
В любом случае, государству, соискателям, да и независимым аналитикам надо отчетливо представлять реальную задачу: насколько трудным будет освоение этого месторождения и каких оно потребует затрат.
Наша компания не отказывается от своих намерений участвовать в аукционе по Удокану, но мы рассматриваем и другие варианты развития своей сырьевой базы.
- Теперь - ряд вопросов, связанных с вашей работой в Комитете по металлургии ТПП РФ. Недавно остро обсуждался вопрос о реформе системы технического регулирования - как сказал один из участников заседания, все понимают важность дела, но за полтора года работы "результат нулевой". По мнению руководства Комитета, кто должен и способен организовать эту работу? Как обстоит ситуация с подготовкой регламентов в отрасли и, в частности, в УГМК?
- Ситуация, на самом деле, не нулевая. В этом году часть регламентов будет принята. Серьезно занимаются этим энергетики, газовики. Думаю, закончат работу нефтяные компании. Что касается металлургии, то мы в основном работаем через Комитет ТПП РФ, в котором создана специальная рабочая группа по техническому регулированию. В нее вошли профильные специалисты от УГМК и других металлургических компаний. Сегодня эта группа, совместно с идеологами реформы - Национальным институтом технического регулирования, разрабатывает проект системы объектов технического регулирования в металлургии. Это будет подробная, содержательная схема регламентов, относящихся к нашей отрасли, которая позволит приступить к разработке конкретных проектов. После доработки мы направим схему всем членам Комитета для обсуждения, а потом утвердим на общем заседании, согласуем с Минпромэнерго и приступим к разработке регламентов силами заинтересованных предприятий.
- Россия подписала Киотский протокол, исходя, как все признают, из политического решения. Но пора задуматься о проблемах, которые ожидают российских производителей. Что необходимо сделать в оставшееся время, пока протокол не вступил в силу?
- Требования Киотского протокола еще не формализованы. Предстоит выполнить значительную работу по переводу этой политической декларации на язык цифр, а затем примерить их к отраслям - энергетике, металлургии, газовой промышленности и т.д. Очевидно, нормы протокола затронут, в первую очередь, энергетиков - их доля в выбросах CO2 самая большая. Металлургов эти требования тоже касаются, но наши цифры несопоставимы с показателями выбросов РАО "ЕЭС России".
В УГМК мы ведем собственные подсчеты, чтобы ясно представлять, что такое наша компания в рамках требований Киотского протокола сегодня, завтра и послезавтра. Подсчеты пока не завершены, но, по предварительным расчетам, мы попадаем в пределы нормативов даже с учетом наших планов строительства новых предприятий и производств.
- Минприроды РФ представило новый проект Закона о недрах, в подготовке которого Комитет по металлургии принимал активное участие. Насколько в этом документе удалось совместить интересы недропользователей и государства?
- Закон предполагает открытость в доступе к недрам Российской Федерации и возможность работать в этой сфере любому недропользователю, выполняющему требования данного закона. Установлен единый порядок доступа - через аукцион, иначе говоря, лицензию получает тот, кто предложит более высокую плату. Контроль за ее использованием осуществляют Федеральное агентство по недропользованию и Министерство природных ресурсов РФ. Таков основной принцип, заложенный в законе.
Комитет и руководство Торгово-промышленной палаты добились, чтобы в законопроект было включено очень важное положение об ограничении доступа иностранных компаний к стратегическим запасам сырья. К этой категории сейчас отнесены месторождения, в пределах которых находятся десятки миллионов тонн металлов, не говоря уже о значительных объемах углеводородного сырья. Однако исполнение этой нормы законом не регламентировано. На практике иностранная компания, если ей будет отказано в доступе к стратегическому месторождению, вполне может обжаловать это решение в суде, причем, не обязательно в пределах российской юрисдикции. Поэтому крайне важно ввести регламент, исключающий возможность судебных процедур.
- Вновь возникла идея создания на территории страны особых экономических зон. Каково ваше отношение к такому способу стимулирования экономического роста и научно-технического прогресса? Может ли УГМК, учитывая наработанные отношения с регионами, принять участие в подобных проектах?
- Если удастся реализовать эти планы в том виде, как они заявлены МЭРТ и восприняты Президентом, Правительством РФ, мы это только приветствуем. Главное, чтобы не "получилось как всегда". Иначе говоря, нужен механизм, не позволяющий превратить декларируемую "точку роста" в очередную "черную дыру" экономики. Все остальное - вопрос бизнеса. Будет выгодно - будем участвовать.
- Естественные монополии вплотную подошли к реформам. Что вас, как руководителя крупной энергоемкой компании, не устраивает в предлагаемых вариантах вывода энергоресурсов (электроэнергия, природный газ) на свободный рынок?
- Не устраивает то, что свободного рынка как не было, так и нет, - что бы по этому поводу ни говорили. Администратор торговой системы - не более, чем попытка отработать отдельные элементы и механизмы рынка в электроэнергетике. У остальных монополистов нет даже этого, и когда появится рынок, не известно.
- В завершении беседы просим рассказать, как идет реализация инвестиционных проектов УГМК?
- Прежде всего - это проекты, направленные на достижение сырьевой безопасности. Работы ведутся на всех месторождениях, где мы работаем. Введен новый объект - Тарньерский рудник на севере Свердловской области. Осваивается полиметаллическое месторождение в Алтайском крае. Мы строим там горно-обогатительный комбинат: планируемые объемы добычи и переработки сравнительно невелики, но руды очень богатые. Продолжается реконструкция Гайского ГОКа, идет развитие горнодобывающих предприятий в республике Башкортостан.
Металлургическое производство. Реконструкции, которая ведется на Среднеуральском медеплавильном заводе и Медногорском медно-серном комбинате, направлена, в первую очередь, на решение экологической задачи: в течение максимум двух лет уменьшить выбросы до уровня, который имеют аналогичные предприятия за рубежом. На основной площадке комбината "Уралэлектромедь" будет построен еще один цех катанки и проведена реконструкция химико-металлургического цеха, после чего по уровню экологической защиты он будет соответствовать любому западному предприятию.
Через два-три года, наверное, станет актуальной задача создания нового электролизного производства. Но, хотя коэффициент износа действующего оборудования высок, проблем, в том числе по качеству, не возникает. По объемам тоже есть резерв. Практически 100% меди, которую мы выпускаем, соответствует марке М00К. Надеюсь, в следующем году наша медь пройдет сертификацию Лондонской биржи. В 2005 году мы планируем выпустить 350 тыс. т катодной меди. А с учетом ряда мероприятий, которые уже проведены, при соблюдении определенной структуры сырья и равномерной загрузке это электролизное производство позволяет выпускать 380 тыс. т меди и даже больше.
Большая реконструкция идет и на нашем предприятии черной металлургии - заводе имени Серова. Через два года здесь появится фактически новое прокатное производство. Его мощность резко возрастет. Так, если сейчас завод выпускает около 500 тыс. т проката, то будет 850 тыс. т. Модернизацию сталеплавильного комплекса закончим в следующем году, прокатного производства - в 2007 году.
Металлы Евразии
|
Infogeo.ru