Самая благородная металлургия
14.07.08 // Эксперт
Красноярский золотодобытчик, компания "Соврудник", вступает в новую "технолого-геологическую" фазу добычи золота, запуская реконструированную золотоизвлекательную фабрику и продолжая разведку собственной сырьевой базы
Понедельник, среда и пятница — дни регулярного воздушного сообщения с поселком Северо-Енисейский, одноименным центром района, форпостом добычи золота не только Красноярского края, но и всей страны. Добраться сюда можно и автотранспортом из Красноярска (если нелетная погода или район затянуло дымкой лесных пожаров, что эпизодически случается) — 300 км по асфальту и лесостепной полосе, паромная переправа у села Епишино и столько же — по тайге, по грунтовой разбитой дороге, до поселка. Из краевого центра каждый день в семь утра отходит междугородний автобусный маршрут. В летний период и хорошую солнечную погоду поездка занимает не менее 12 часов. В зимнее время можно добираться и сутки, хотя заметаемую буранами дорогу чистят всегда. Крупногабаритные грузы завозятся в весенний период навигации (две–три недели) водным транспортом по Енисею и далее по реке Большой Пит до пристани поселка Брянка. Машины и люди доставляют в поселок и на золотодобывающие предприятия все необходимое: продукты, ГСМ, материалы, грузы — слишком велика цена даже временной остановки технологического цикла производства драгоценного металла. Экономика района целиком подчинена текущему состоянию и развитию золотопромышленности.
Три крупных добывающих компании, работающие здесь, в северной части края, впервые перешагнули отметку в 30 тонн золота, выплавив в 2007 году 30,2 тонны драгоценного металла — 35% объема российского рудного золота. Две тонны из них (второй результат после ЗАО "Полюс", Олимпиадинского ГОКа) дало ООО "Соврудник" — градообразующее предприятие поселка Северо-Енисейский, население которого около 7,5 тыс. человек.
В этом году "Соврудник", когда-то принявший на себя нелегкий груз прошлого, отмечает 10?летие создания. На базе имущества, выкупленного у обанкротившегося предприятия, которое входило в состав объединения "Енисейзолото" Северо-Енисейского ГОКа, было восстановлено и организовано новое золотодобывающее предприятие. Сегодня во многом определяются дальнейшие условия развития компании — выход на двукратное увеличение переработки руды и повышенный коэффициент извлечения металла при снижении содержания золота в руде, постепенное истощение запасов, восстановление и наращивание новой сырьевой базы.
Вообще, добыча рудного золота начисто лишена ореола документальной романтики: сложные горные работы на карьерах — бурение, взрывы породы, погрузка и транспортировка руды; на золотоизвлекательной фабрике — равномерный гул мельниц, вращения механизмов, влажность, полумрак; вокруг фабрики — тяжело груженные рудой или уже налегке, отправляющиеся за следующей погрузкой КамАЗы, БелАЗы и Iveco. Для многих людей работа на золотодобывающем предприятии довольно быстро становится рутиной — здесь все размеренно, неторопливо, выверено. За исключением периодов, когда предприятию предстоят управляемые изменения — увеличение мощности золотоизвлекательной фабрики (ЗИФ "Советская"), компенсация запасов постепенно отрабатываемой минерально-сырьевой базы новыми запасами на разведываемых месторождениях.
ФАБРИКА НА ПОЛТОРА МИЛЛИОНА
Реконструкция, начатая на "Совруднике" два года назад, подходит к концу. За 10 лет, прошедших со времени запуска золотоизвлекательной фабрики, на ней было переработано более 8 млн. тонн золотоносной руды, получено около 15 тонн драгоценного металла.
— "Соврудник" работал на результат, почти не задумываясь о будущем. Наверное, в то время так и следовало бы поступать — оборудование неизношенное, запасы руды с близлежащего карьера есть — работай, сколько сможешь, отрабатывай кредиты, плати зарплату, накапливай свои средства на будущее, — говорит генеральный директор компании Рафаил Гайнутдинов. Во время беседы он постоянно отвлекается на звонки, оперативное решение директорских вопросов, хоть и предупредил секретаря, что его сейчас "нет" в кабинете. — Но продолжаться вечно так не могло. И причина оказалась там, где ее можно и нужно было предвидеть: в ухудшении качества сырьевой базы. Экономически рентабельные средние содержания золота на основных объектах в 1,8–2 грамма металла на тонну руды — Северо-Западном карьере месторождения Советское и месторождении Эльдорадо — в течение трех–четырех лет будут снижаться. Что в таких случаях делают золотодобытчики? Просто увеличивают мощности фабрики, чтобы была возможность за счет переработки больших объемов с низким содержанием не только не снизить выпуск металла, как, например, делает "Полюс" на Олимпиадинском месторождении, но и заметно увеличить его. Наша задача, если можно так выразиться, и экстенсивная — за счет двукратного увеличения переработки руды, но и интенсивная — за два года мы должны увеличить добычу золота до трех тонн.
С какого месторождения поступает руда, подающаяся транспортером на мельницу, специалист может отличить по цвету и строению породы
Модернизация коснулась трех стадий извлечения золота на фабрике: запущен мощный двупоточный дробильный комплекс с подачей руды транспортерами на два каскада мельниц. Заменен полностью один из двух мельничных каскадов. Увеличен фронт флотации — в новенькие камеры флотационных машин еще не пускали золотосодержащий концентрат для отделения в них частиц золота.
— Проект реконструкции стал более масштабным, чем мы рассчитывали. В частности, поэтому будем автоматизировать производственный цикл полностью. По автоматизации мы планировали меньший объем работ, но, вникнув в суть, поняли, что оптимальным вариантом стала бы полная автоматизация фабрики, — рассказывает Рафаил Гайнутдинов. — Для чего? Чтобы снизить потери металла с помощью идеального контроля над технологическим процессом не человека, а датчиков, компьютеров, измерительных приборов.
Мерные стаканы, простенькие измерители плотности концентратов, контрольные замеры на "глазок", гирьки и весы "Тюмень" — все это остается в прошлом. Точность измерения, зависящая лишь от заданных оператором показателей, коснется каждого этапа обогащения материала и извлечения металла. Например, критически важно выдерживать пропорции между подаваемой в мельничный комплекс рудой и объемом воды. Небольшая передозировка воды даст пониженное содержание золота в пульпе, а ее нехватка — к повышенному износу футеровки мельницы или мелющих тел. Подача сырья должна быть точной: 1 тонна руды на 1,7 куб. м воды — ни больше ни меньше. Затем будет оптимизирована и подача необходимого количества реагентов для обработки концентратов в отделении флотации и на сорбции. Во-первых, правильная концентрация позволит "забрать" максимальное количество металла, а во-вторых — экономить на недешевых химических материалах, в эксплуатационных затратах составляющих до 25%. Все контрольные пункты технологии извлечения, на которых должны стоять датчики, упорядочены в списке на двух листах. Гайнутдинов предрекает:
— В принципе, мне, как директору, можно будет видеть состояние всех контрольных измерений в текущем режиме на мониторе компьютера. Автоматизация сводит влияние человеческого фактора к нулю. Тем более что в ближайшее время появление новых квалифицированных специалистов, способных работать на ЗИФ, понимающих суть технологии, скрупулезно вникающих во все тонкости, обладающих знаниями и даже особенными чертами характера "работника золотопромышленности", не предвидится.
Стоимость проекта автоматизации ЗИФ превышает 25 млн. рублей — специализированная подрядная организация "Енисейзолотоавтоматика" не только хорошо знает свое дело, но и свою цену. На вопрос, стоит ли игра свеч, Гайнутдинов соглашается, указывая на сопоставимость с ежемесячным фондом оплаты труда работников компании в 35 млн. рублей.
Сегодня перед всеми подразделениями предприятия поставлена задача минимизации затрат, чтобы обеспечить окончание реконструкции.
— Для меня, честно говоря, остается загадкой, как считается официальная инфляция в стране, — говорит Гайнутдинов. — Если цены на потребительские товары власти хоть как-то пытались удержать, то продукцию, предназначенную для промышленного сектора, никто не контролирует. Интересно, что цены практически на все производственные товары повысились сразу после президентских выборов. Наверное, ждали, чтобы не нарушать всеобщую стабильность: и экономическую, и политическую.
Но здесь, по его словам, легко можно столкнуться с противоречивой ситуацией: с одной стороны, снижая затраты, например, на содержание вспомогательной дорожной техники, следящей за состоянием дорог от карьеров до отделения приема руды, предприятие получает экономию. С другой — снижается скорость откатки техники. За этим следует сокращение темпов вывоза горной массы, подвоза руды на фабрику: самосвал делает в сутки на пять рейсов меньше, в месяц — на сто пятьдесят. Вот и чистые потери автомобильного ресурса.
До конца года на фабрике завершится реконструкция и уже в рабочем режиме будет "прокручено" оборудование без потери производительности. Выход на проектную мощность — переработку 1,5 млн. тонн руды — предстоит в 2009 году.
КАРЬЕРНЫЙ КАРНАВАЛ
Месторождение золота Советское, на котором "Соврудник" ведет отработку северо-западного фланга, имеет особенную продолжительную историю — дореволюционную, когда в 1906 году оно и было обнаружено, и послереволюционную, когда построенный на нем рудник и золотоизвлекательная фабрика были национализированы, в Гражданскую войну работы на нем приостановлены, а после — вновь запущены. Эксплуатация тогда велась подземным способом. Откатка груженых рудой тележек была ручная и конная, после войны — электровозная. Два года назад экскаваторщики, трудившиеся в разрабатываемом сейчас открытым способом карьере, зацепили старую штольню — в ней сохранились березовый ствол, стойки, крепления, рельсы узкоколейки, вагонетки. Сейчас некоторые экспонаты хранятся в районном музее золотодобычи, открытом в июле прошлого года.
В 1980?е годы в освоении месторождения начался новый этап — достроена шахта "Капитальная", запущена новая ЗИФ с измельчительно-гравитационным переделом, а позже — с обработкой концентрата на своем сорбционном отделении. Добычное производство успешно работало, но осенью 1997 года, после череды рыночных экспериментов над золотодобывающим предприятием работы из-за низкой рентабельности остановили и шахту затопили. За первые 70 лет эксплуатации было добыто 66 тонн золота при среднем содержании 7,7 грамма на тонну, за последующие 20 лет — 19 тонн при содержании 2,9 грамма.
После восстановления ЗИФ "Советская" стало очевидно, что подземный способ добычи руды — слишком дорогое удовольствие, да и затопленная шахта — безвозвратно потерянный объект. Однако потерянным оказалось оборудование, но не дары природы — золотосодержащая руда. Известно, например, что шахту затопили как раз тогда, когда проходчики подошли к богатому металлом жильному горизонту. В 2003 году "Соврудник", которому как воздух нужна была дополнительная сырьевая база, провел переоценку северо-западного фланга месторождения Советское для выделения и подсчета экономически эффективной части лицензионных запасов, и начал его повторную отработку. Сегодня это крупный карьер, отрабатываемый по радиально-съездному принципу — проектная мощность 500 тыс. тонн руды в год, он в целом рентабелен — рудные тела отличаются постоянством двухграммового среднего содержания золота. Обеспеченность балансовыми запасами этого объекта — чуть более 4 тонн золота, причем по мере отработки запасов ожидается прирост по уже отработанному первому рудному телу.
— Хотя объект уступает по запасам другому месторождению "Соврудника" Эльдорадо, он сильно выигрывает по транспортному плечу — от места погрузки золотосодержащей руды до ЗИФ всего два километра, в 30 раз ближе, чем Эльдорадо, — чуть не перебивая друг друга, говорят сопровождающие меня заместитель главного геолога Максим Фоминых и главный маркшейдер Михаил Недвигин. — Свою роль в загрузке свободных мощностей на ЗИФ "Советская" из-за вывода из обогатительного процесса части объемов товарной руды месторождений Эльдорадо он выполнил.
По пути на Эльдорадо наш "уазик" сворачивает на совсем небольшой карьер Александро-Агеевского участка, — отголосок Советского рудного узла. Посреди тайги на площадке в несколько сотен квадратных метров вырублен лес, одиноко стоят бытовки, в смене работают два бурильщика, горный мастер и участковый карьера, экскаватор грузит один за другим 20?тонные КамАЗы.
На этом участке ведется опытно-промышленная выемка руды — для определения состава и качества ценной горной породы. То есть руда уже отвозится на ЗИФ на переработку — зачем терять время? Продолжаются разведочные работы — на несколько сотен метров от вынимаемого сейчас рудного тела простираются другие, еще не разведенные до конца, но перспективные. Так, недавно разведчики на глубине 100 м подсекли мощный шток с высоким, вплоть до 7 граммов, содержанием золота. В ближайшие два года Александро-Агеевский участок ожидает постановка металла на баланс, разработка генерального проекта и полномасштабная и, скорее всего, довольно быстрая, отработка.
Следом заезжаем на отработанный участок рудопроявления Успенское, затем — на расположенный в километре от него участок Заявка 14. Правда, на Заявке геологи не смогли подтвердить запасы. Эти проявления также относятся к общему рудному узлу.
Для изучения технологических свойств руд на Успенском с 1994?го по 1996 год предшественником "Соврудника" пройдено два карьера, взяты валовые пробы, добыто 220 килограммов золота, а чуть позже уже "Соврудником" отработан один отвал рудопроявления с извлечением пары десятков килограммов металла. До 2004 года на "Успенке" велись добычные работы, богатая руда транспортировалась на ЗИФ, за 30 километров. Верхние горизонты снимались и вывозились под охраной — золото было буквально вплетено толстыми нитями в кварцевые породы. Встречалось и ураганное золото — "килограммовые" пробы.
Теперь участок, в целом отработанный, заброшен — на остатках вываленной из карьера на борт кварцевой руды кое-где видны следы костра — от температуры кварц крошится, частички золота проще высвобождаются. Так пробовали найти золото местные старатели — внимательно, вручную, без техники, можно было найти жильную породу с видимым крупным золотом.
— Месторождение имеет продолжение, и когда-нибудь мы вернемся к доразведке и разработке его нижних горизонтов. Но сейчас нам приходится правильно расставлять приоритеты в отношении мелких карьеров — так, чтобы они не поглощали ресурсы более перспективных и экономически более выгодных объектов, — уточняет, садясь в машину, Максим Фоминых.
Через 30 километров въезжаем на охраняемую территорию месторождения Эльдорадо — второго по масштабам разрабатываемого объекта после Восточного карьера Олимпиадинского месторождения, расположенного отсюда в 15 километрах по Енисейскому кряжу.
До войны здесь велись небольшие подземные разработки, была небольшая фабрика, но из-за удаленности, сложных природных условий, отсутствия трудовых ресурсов отработка прекратилась. К этому месторождению вернулся "Соврудник", получив на него лицензию в 2000 году и с ходу начав детальную разведку и опытную отработку. Как вскоре выяснилось, эльдорадинская руда крайне неравномерная по содержанию металла — 1,5?граммовая руда перерабатывалась бы на ЗИФ "Советская" с прямым убытком. За 65 километров выгодно транспортировать руду с содержанием не менее 2,3 грамма. Маломощные тела, попадающие в отработку, забираются и направляются на дробильно-сортировочный комплекс — предварительный этап переработки руды на построенном "Соврудником" здесь же комплексе кучного выщелачивания (ККВ).
— Низкие капитальные затраты — в четыре–пять раз меньше, чем в фабричную технологию, низкая себестоимость добычи одного грамма золота, низкая трудоемкость процесса (сейчас на комплексе работают 18 человек) позволяют экономично перерабатывать бедные руды и руды маломасштабных месторождений. В течение одного года с момента освоения технологии можно получить товарный металл, — говорит начальник ККВ Светлана Турыкина.
Кучное выщелачивание как высокорентабельный и экологически безопасный процесс золотодобычи прочно вошло в практику США, Канады, Австралии, ЮАР, Китая, Мексики, Чили, Португалии. Более десятка комплексов работают и в России — в Хакасии, Якутии, на Дальнем Востоке и Урале. Конечным продуктом этой технологии является золотосодержащий катодный осадок. Его получают из обогащенных золотых растворов с цепочки сорбционных колонн цеха гидрометаллургии (ЦГМ). Осадок отвозится на ЗИФ на плавку в слитки золота.
— Недавно в цехе был установлен третий электролизер, позволивший на 5–6 граммов на кубометр снизить потери металла в хвостах. Если раньше мы сбрасывали растворы с остатками металла 6–7 граммов на кубометр — просто не могли их "взять", то теперь — 500–600 миллиграммов. Разница ощутимая, — рассказывает начальник ЦГМ Игорь Дружинин.
В 2008 году перевозка руды с Эльдорадо на ЗИФ намечена в объеме 400 тыс. тонн с содержанием 2,4 грамма с извлечением 848,8 килограмма золота. Остальные 300 тыс. тонн руды с содержанием 1,23 грамма — будет поставлено на ККВ. На нем для орошения в 2008 году планируется уложить 300 тыс. тонн свежей руды — до конца сезона орошается 1 331 тыс. тонн руды с получением 345,4 килограмма золота.
С ПАЛКАМИ В КОЛЕСАХ
После возвращения с из поездки по карьерам и участкам еще раз встречаюсь с Рафаилом Гайнутдиновым и задаю вопрос: изменилась ли привлекательность вложений в российскую золотодобычу. Он переспрашивает, закуривает, чтобы чуть оттянуть время для обдумывания ответа:
— Стала ли привлекательнее или нет? Да, в последнее время правительство ведет работу по активному привлечению инвестиций, в том числе в добывающие отрасли. Хотя пока это делается медленно, и как российские, так и иностранные инвесторы наиболее существенным препятствием для инвестиционного процесса считают бюрократические проволочки. Я говорю о сроках обязательных согласований тех или иных вопросов, касающихся отношений недропользователей и регулирующих органов. Затягивание процедур приводит к тому, что небольшие золотодобывающие компании, с объемами добычи менее 1–2 тонн металла в год, просто не в силах развиваться: проектирование и согласование занимают больше времени, чем фактическое строительство и запуск объекта. Зачастую случается так, что предприятие вынуждено следовать с опережением: параллельно с ожиданием официальных согласований компания ведет проектирование добывающего или перерабатывающего комплексов, вкладывает средства в их строительство или реконструкцию, закупку материалов, набор квалифицированных специалистов, развитие собственной минерально-сырьевой базы. Возникает рассогласованность действий и времени, не позволяющие эффективно использовать ресурсы компании. И я вот не понимаю — кому это выгодно? В том же Китае года три назад было открыто крупное месторождение золота (порядка 250 тонн) и буквально через несколько месяцев началась его отработка. У нас же такое невозможно представить — срок введения такого объекта в эксплуатацию составляет не менее трех лет. Так зачем инвестор должен вкладывать средства в отрасль с противоречивым и нестабильным законодательным полем? Со стороны бизнеса и исполнительной власти делается все для реального увеличения темпов освоения ресурсов, но со стороны законодательной власти один за другим готовятся законы, ставящие палки в колеса.
Сухой экономический расчет
В кабинете генерального директора ООО "Соврудник" Рафаила Гайнутдинова на плазменной панели в режиме онлайн чаще всего транслируется копошащийся бульдозер, подающий руду в дробильное отделение золотоизвлекательной фабрики (ЗИФ): "Так лучше видно, как тратятся деньги и из чего мы их получаем", — почти всерьез говорит Гайнутдинов. Любой шаг золотодобывающего предприятия — от приобретения лицензии на новое месторождение до обычной покупки реагентов для процесса золотоизвлечения — увязывается с текущим или будущим изменением стоимости производства металла. Даже высокие цены на золото, о которых, чуть не заикаясь от радости, сообщают каждое утро финансовые "телевизионные" аналитики, зачастую просто нивелируются реалиями, в которых работают золотодобытчики.
— Рафаил Ишмуратович, еще три года назад цена на золото не превышала 400 долларов за тройскую унцию, и было очевидно, что интерес инвесторов может проявляться только к наиболее эффективным рудным месторождениям (с высоким содержанием золота, хорошей обогатимостью руды). Сегодня, на фоне высоких мировых цен, можно ли говорить о том, что менее перспективные объекты — средние по запасам, с небольшим содержанием золота — начнут интенсивнее вовлекаться в эксплуатацию?
— И да и нет. Практически все разрабатываемые сейчас месторождения золота были с разной степенью точности разведаны еще во времена СССР. Тогда государство вкладывало средства в поисково-оценочные и геолого-разведочные работы, то есть обеспечивало себя стратегическими запасами металла. И, как выяснилось, сделало это на десятки лет вперед, уже для нашего поколения. Именно поэтому в последние годы активности золотодобывающих компаний по наращиванию сырьевой базы можно было позавидовать. Наиболее перспективные и крупные объекты просто "вытаскивались" из архивов геологического фонда и по просьбе компаний выставлялись государством на аукционы. Во многом такой подход обеспечивает преимущество на торгах игрокам с большим финансовым ресурсом. И практически все значительные по запасам месторождения — более 30–50 тонн золота — в крае уже распределены между добытчиками. Ну а средние и мелкие участки недр — с подтвержденными запасами до 5 тонн золота, безусловно, на ценовой волне становятся все более привлекательными. Кстати, в том числе и в связи с отработкой крупных объектов, являющихся якорными, ключевыми для определенного геолого-экономического района. Интересными, впрочем, стали только рентабельные: с приемлемым содержанием золота, скажем, в пределах 1,8–2 грамма металла на тонну руды, находящиеся в транспортной доступности от действующего обогатительного комплекса. Другими словами, интерес золотодобытчиков к ним возникает не только из-за высокой цены на золото, но и из-за возможности эксплуатации целого ареала объектов, различных по масштабу.
С другой стороны, я бы отметил, что грань между динамикой цены на золото и инвестиционной привлекательностью золотосодержащего объекта уже стерта. Если год назад иллюзия прямого влияния роста цены и могла возникнуть, то в настоящее время такой уверенности нет. Положительную дельту мы уже не ощущаем: постоянное увеличение эксплуатационных затрат во многом нивелировало возникшую дополнительную прибыль от роста цены на металл. Мировые цены на золото сейчас стабилизировались, правда, на вполне хорошем для нас уровне — в пределах 800–900 долларов за унцию. Но мы системно вернулись к ситуации трехлетней давности, когда цены материалов, составляющих эксплуатационные затраты, увеличивались, а цена на золото замерла на одном уровне. Поэтому нельзя сказать, что месторождения или участки недр, ранее находившиеся на грани рентабельной отработки или вообще не являвшиеся таковыми, теперь выгодно отрабатывать. Совсем нет. Инфляция и рост производственных издержек дают о себе знать. Постепенно за полгода–год они сводят на нет дополнительную маржу. И снова делают то или иное месторождение, которое могло бы интересовать компанию, малоперспективным.
Приведу пример: в Северо-Енисейском районе до пятидесятых годов прошлого века руда с содержанием ценного компонента менее 7 граммов на тонну вообще не перерабатывалась и оставалась в недрах. Просто не было технологий, позволяющих извлечь золото с таким "низким" содержанием. Но в середине 1980?х появились способы и технологии, позволяющие извлекать металл из сырья с еще более низким содержанием, вплоть до долей грамма. Но при снижении содержания в руде резко увеличивается себестоимость извлечения грамма золота, и когда себестоимость приближается к рыночной цене или превышает ее, месторождение становится нерентабельным. Поскольку о стопроцентном извлечении речи не идет, ведущую роль играет цена. И ее двукратный рост за пару лет как бы сдвинул порог рентабельности, но вскоре все было постепенно компенсировано увеличением стоимости горюче-смазочных материалов, металлопроката, реагентов, оплаты труда.
— Окажутся ли такие месторождения в сфере интересов крупных золотодобывающих компаний? Или небольшие участки — все же прерогатива некрупных предприятий?
— Многое зависит от наличия в определенном геолого-экономическом районе инфраструктуры действующего производителя металла. Чем удаленнее от них неосвоенный объект, чем скуднее его запасы, тем менее оно интересно для компаний. Доставка руды до ЗИФ — достаточно серьезная статья затрат. Ради 30 тонн добытого в перспективе металла создавать новую золотоизвлекательную фабрику на объекте не имеет смысла.
Еще один положительный аспект: сегодня российские банки обладают механизмами, позволяющими кредитовать недропользователей для проведения качественной геологоразведки, предпроектной и проектной работы и даже строительства добывающего и перерабатывающего комплекса. Поэтому, в принципе, мы готовы в будущем брать аналогичные объекты.
— Каковы перспективы "Соврудника" по участию в аукционах в ближайшее время?
— Я говорил про будущее время, а пока наши возможности полностью задействованы на разведочных работах на Нойбинской площади, находящейся в 60 километрах от рабочего поселка Северо-Енисейский, а также на месторождениях Александро-Агеевское и Полярная звезда, изучаемых нами одновременно. На Нойбе для ускорения окончания разведочных работ в этом году задействован второй буровой станок. Но все же рассчитываем к концу года поставить на государственный учет первые тонны металла на Нойбинской площади. Это означает, что сейчас перед нами не стоит задача по приобретению новых участков, наращиванию сырьевой базы за счет количества объектов. Важно их качество. Хотя после введения в эксплуатацию карьера на Нойбинской площади и, возможно, строительства там новой золотоизвлекательной фабрики следующим логичным шагом станет оценка возможностей приобретения на аукционах перспективных объектов.
— Результаты торгов по крупным и перспективным объектам, как правило, предопределены заранее. Однако по небольшим объектам участников либо не находится, либо они продаются практически по начальной цене и "отправляются" в копилку объектов недропользователя до лучших времен (в том числе до контрольной точки отзыва лицензии). Некрупные компании просто могут "не потянуть" крупный объект по капитальным затратам. Можно ли говорить именно о такой логике распределения приоритетности интересов золотодобытчиков в отношении обеспечения их минерально-сырьевой базой?
— Да, можно, но несколько в иной плоскости. Даже "Совруднику", входящему в двадцатку крупнейших золотодобывающих компаний РФ, конкурировать на аукционе с крупным добытчиком за участки недр довольно сложно. А если говорить прямо — невозможно. Если большой компании понадобится то или иное месторождение, она все равно "перебьет" любую цену лота. Если даже у некрупного игрока имеется опыт работы в золотодобыче, подготовленный персонал, деньги, оформленные документы на объект, то запустить в эксплуатацию крупное месторождение вполне под силу. Но все шансы "глушатся" на первоначальном этапе — аукционе. Поэтому, по моему мнению, необходимо восстановить конкурсную процедуру получения лицензии на месторождения золота. Проведение конкурса, очевидно, — более разумная вещь, если распределение объектов проводится с целью поддержания социально-экономического положения в том или ином золотодобывающем районе или поселке. Если небольшому предприятию каждый раз перебивать на аукционе цену, то рано или поздно оно останется без минерально-сырьевой базы и прекратит свое существование. А что будет с населенным пунктом, с его развивающейся социальной инфраструктурой, школой, садиками, новыми домами и общежитиями? В конце концов, с людьми, занятыми на предприятии? Об этом мало кто задумывается.
— Каково качество объектов, находящихся в нераспределенном фонде по золоту, с точки зрения недропользователя?
— В обеспеченности золотодобывающей отрасли качественной сырьевой базой образовался провал, 25?летний разрыв. Разведанных месторождений, пригодных для начала промышленной эксплуатации, не осталось. Даже тех, на которых в течение пары лет можно было бы провести доразведку, тоже практически нет. Сейчас в фонде превалируют рискованные объекты класса разведанности P1 и P2 — это прогнозные ресурсы с уровнем достоверности, иногда один процент к ста. Это, как правило, рудопроявления золота, которые требуется еще только перевести в статус месторождения — получить на них лицензии, разрешения на проведение лесных работ, а потом в течение трех–пяти лет провести полномасштабную разведку. Такие рудопроявления в крае есть, и их много — геологическое строение Енисейского кряжа, тянущегося от Тывы до Северного Ледовитого океана, предполагает нахождение на кряже не только золота, но и марганца, магния, меди, алюминия, никеля. Но вопрос в другом: какое содержание металла можно взять? Золото есть везде: кстати, даже в морской воде содержатся доли миллиграммов металла на кубометр воды.
Другая проблема состоит в ликвидности лицензий, точнее, в их абсолютной неликвидности. Ведь мы работаем в рыночных условиях, и если компания вложила деньги, она хотела бы при необходимости быстро и без потерь их вернуть. Сейчас же имеется только жесткое условие — получение лицензии с последующей добычей. Почему нет возможности провести разведку месторождения и продать крупному производителю золота уже подтвержденные запасы, не создавая полный цикл добывающего и перерабатывающего комплекса? Такие игроки в России есть, как правило, они имеют иностранный капитал, и в Красноярском крае работает такая компания. Рентабельность геолого-разведочного проекта в случае удачи окупает все затраты на аукцион и изучение: средняя цена унции подтвержденных запасов золота в недрах на рынке, то есть тех, которые могут быть проданы инвестору, — 200 долларов. Компании, купившей подготовленный к добыче объект, остается вложить 400 долларов в добычу и переработку унции металла и при цене в 800–900 долларов получать 200–300 долларов чистой прибыли. Как видите — выгодно всем.
Николай Самсонов, "Эксперт Сибирь"
|
Infogeo.ru